Сжигание мостов

В риторике касательно утраченных Украиной территорий «реинтеграция» все больше заменяется «деоккупацией», предполагающей силовое решение территориальных вопросов.

На фоне выступления президента Зеленского, назвавшего Крым сердцем Украины (а какой тогда орган Киев?), с призывами к крымчанам возвращаться его однопартийцами зарегистрированы проекты законов о коллаборационизме (сотрудничестве с врагом), по сути отрезающие пути добровольного возвращения.

Проектом закона № 5144 предлагается ввести уголовную ответственность за коллаборационистскую деятельность, дополнив Уголовный кодекс Украины (его раздел о преступлениях против основ национальной безопасности) статьей 111-1. Статья включает восемь частей, в которых дифференцируются виды коллаборационизма и меры наказания, а также примечания.

К нетяжким видам преступлений относится, в частности, публичное отрицание гражданином Украины осуществления вооруженной агрессии против Украины и установления временной оккупации.

Фактически на обсуждение данных тем предлагается наложить табу под угрозой лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, дабы не нервировать тех, кто в азарте получения власти в начале 2014 г. забыл об угрозах целостности страны. Тем самым ограничивается право граждан на оценочные и критические суждения. В частности, задаваться вопросами об общем контексте ситуации, при которой был утрачен контроль над украинскими территориями, о наличии и степени вины тогдашних высокопоставленных лиц и т. п. Все законодательство о праве на свободное выражение собственных взглядов в данном случае можно свернуть в трубочку, через которую смотреть на солнце, чтобы сильно не щуриться.

На упомянутые темы тогда лучше вообще не говорить, поскольку любые суждения, кроме трафаретных, учитывая, как у нас научились делать экспертизы, могут быть расценены как преступные. Однако трафаретные утверждения не помогают совместить в сознании противоречия в отношении того, что отпор вооруженной агрессии осуществляется (как следует из заявления ВРУ от 21 апреля 2015 г. № 337-VIII), а режим военного положения не введен.

Вышеуказанный запрет, очевидно, не в интересах истины. А кому он выгоден, так это представителям т.н. партии войны, «воюющим» в киевских салонах и телестудиях и в кульминационный момент дискуссий укоризненно осаждающих оппонентов суровым напоминанием: «Не забывайте, что Украина воюет». В случае криминализации возражений они получили бы весомое конкурентное преимущество в дискуссиях.

Норма, касающаяся призывов к непризнанию распространения государственного суверенитета над временно оккупированными территориями Украины, является подспорьем тем, кто любит выкрикивать «Чей Крым?» в расчете на то, что вопрошаемый замешкается или не проявит достаточной для них благонадежности.

 В этом же ряду нетяжких составов преступлений – публичные призывы к сотрудничеству с государством-агрессором. Например, это могут быть утверждения о необходимости закупать российскую вакцину или наладить ее выпуск на имеющихся у нас мощностях. Криминализация таких призывов, равно как и «осуществление хозяйственной деятельности во взаимодействии с государством-агрессором» (ч. 4 ст. 111-1 УК), выглядит довольно своеобразно, учитывая фактически существующее экономическое сотрудничество и даже настаивание на нем в вопросе прокачки российского газа. А в случае с некоторыми персонажами, наконец-то развязавшимися, как видно, с бизнесом в России и теперь призывающими немедленно принять закон о коллаборационизме, налицо яркий пример лицемерия и двуличия.

Стоит обратить внимание на отнесение к числу особо тяжких преступлений «информационной деятельности во взаимодействии с государством-агрессором», направленной на поддержку государства-агрессора, при отсутствии признаков государственной измены.

Очевидно, что речь идет об экспертах, политологах, блогерах, репортерах, участвующих в общественно-политических программах российских телеканалов или выполняющих редакционные задания российских медиа. Сейчас в отношении некоторых их них ведутся уголовные дела по госизмене, но они, как говорится, «не налазят». В случае приятия ст.111-1 обвинения имеют больше шансов «налезть». Особенно если учесть упомянутое выше преуспевание в манипуляциях при осуществлении экспертных заключений, когда подрывной деятельностью объявляется пропаганда многоязычия или выражение недоверия к власти. При ознакомлении с такого рода «экспертными выводами» вопрос Понтия Пилата к Иешуа Га-Ноцри, в чем истина, выглядит смешным и надуманным.

Криминализация добровольного занятия гражданами Украины в незаконных органах власти должностей, не связанных с осуществлением организационно-распорядительных или административно хозяйственных функций (ч. 2, нетяжкое преступление, предусмотрена возможность конфискации имущества), очевидно, имеет в виду в качестве субъектов неруководящий состав указанных органов – разного рода специалистов, секретарей, водителей, технический персонал и т. д. Для руководящего состава предусмотрена ч. 5 (тяжкое преступление), для занимающих должности в незаконных судебных и правоохранительных органах, членов незаконных вооруженных формирований, лиц, оказывающих таким формированиям помощь в проведении боевых действий, – ч. 7 (особо тяжкое преступление).

Оценочное количество потенциальных субъектов ст. 111-1, включая инакомыслящих, огромно. Оно измеряется сотнями тысяч, если не миллионами. Правоохранительная, судебная и пенитенциарная системы в случае вступления указанной статьи в силу попросту не в состоянии будут «переварить» столько подозреваемых, подсудимых и осужденных. Для привлечения их к ответственности понадобилось бы упрощенное судопроизводство и массовые репрессии, при которых рассказы о сталинских временах уже никого не впечатляли бы, на протяжении многих лет. Потому дело прогнозируемо свелось бы к выборочным репрессиям, преимущественно в отношении политических конкурентов.

С другой стороны, представляя общее количество на неподконтрольных территориях лиц, отнесенных законопроектом к коллаборантам, вкупе с членами их семей, можно оценить перспективы добровольного возвращения этих территорий. Напрашивается вывод, что рассмотренная здесь законодательная инициатива как раз и является подтверждением стремления сжечь все мосты к реинтеграции.