Памяти дорогого Сергея Александровича

Я не смею назвать себя другом Сергея Александровича -- для этого мы слишком мало общались. Лично встречались один-единственный раз в конце 2009 г., хотя интенсивно обменивались письмами и звонками с весны 2006 г.

В отличие от английского делового языка, где принято обращение dear, в русском языке обычно пишут «уважаемый». Обращение «дорогой» у нас предполагает неформальную теплоту отношений. Для Сергея Александровича я делал исключение -- обращался к нему «дорогой». Он прекрасно слышал нюансы речи, мне верится, что он чувствовал глубину моей искренней симпатии к нему, неслучайность такого обращения.

Известие о его кончине буквально оглушило. Вечером я сидел за компьютером, очередной раз переделывал давным-давно обещанный Сергею Александровичу текст. Сергей Александрович проявлял удивительное терпение, никогда не выражал недовольства моими бесконечными «улучшениями» даже отправленных ему текстов и, соответственно, задержками сроков. И тут в комнату зашел мой друг и коллега и принес это трагическое известие.

В миг все потеряло смысл. Вот – перед глазами на мониторе неоконченное письмо, привычно начинающееся «Дорогой Сергей Александрович!»… А закончить его уже невозможно и отправить некому…

Мне трудно писать… Прошу прощения за сумбурность. Я человек не религиозный, но вслед за С. П. Капицей повторю, что по культуре «я -- православный атеист». Среди моих грехов самый тяжкий грех -- это грех невыполненных обещаний. И грех этот с годами только растет, поскольку отдавать долги все чаще некому.

На днях исполнится 8 лет, как ушел из жизни мой учитель, профессор теоретической физики Владимир Моисеевич Кошкин. Это был удивительно светлый, всесторонне одаренный человек. За месяц до своей кончины он первый и единственный раз позвонил мне домой и спросил, хороший ли у меня контакт с Кичигиным. Владимир Моисеевич очень любил «2000», но сам там не публиковался. Он попросил меня написать рецензию в «2000» на его книгу «Чувства и символы. Между духом и плотью». Книга необычная, интересная, я пообещал это сделать. Кошкин был человеком энциклопедического склада ума и интересов, выходящих далеко за пределы точных наук.

Я не подозревал, что Владимир Моисеевич при смерти, голос мне показался бодрым, а поторопить меня он постеснялся. Кошкин тоже считал себя атеистом. Может, иудейским, может, православным. Скорее, то и другое одновременно. Среди прочего в его книге рассказано о письме Папе Римскому Павлу Иоанну II, в котором он как атеист и физик-теоретик предложил провести совместный с Папской академией наук эксперимент. Целью эксперимента являлась попытка подтвердить либо оставить открытым вопрос (опровергнуть нельзя) о существовании загробного мира, куда отправляются души умерших праведников. Речь шла об установлении с ними одностороннего контакта («оттуда» -- «сюда»). В случае неудачи эксперимента риска для репутации церкви никакого, а в случае успеха -- небывалый в истории триумф. Выбор католической церкви был связан исключительно с ее огромным «админресурсом», что облегчало проведение небывалого эксперимента. Папа тянул с ответом больше года, а потом написал, что вот если бы Кошкин был членом Папской академии, то тогда «да», а так -- «нет». Испугался Папа.

Грандиозный эксперимент с миллионами душ верующих не состоялся. Но когда вдова Кошкина мне позвонила и известила о предстоящих похоронах, я увидел поразительный сон, который на следующий день мистическим образом сбылся. Что-то там есть.

Сергей Александрович был праведником, я склоняю голову перед его светлой памятью. Его бессмертная душа будет с нами, пока мы живы. И этот контакт не разорвать. Вечная память!