Роман Юсипей: «Книга спасала меня от необходимости работать»

Рассказывая «2000» о своих литературных пристрастиях, Роман Юсипей непрестанно шутил. В его озорных ответах Марк Твен перемежался с Дмитрием Быковым, Екклесиаст с Google Play, Мухтар Ауэзов с Германом Гессе, а «Принципы применения пятипальцевой аппликатуры на баяне» с собранием сочинений Евгения Евтушенко.

Кто он: баянист, лауреат международных конкурсов, выступал с сольными концертами в Германии, Великобритании, Франции, Нидерландах, Бельгии, Швейцарии, Италии, Польше, Японии, Казахстане, на Мальте. Автор аудиоантологии «Украинская музыка XXI века для баяна». Живет в Дуйсбурге, Германия.

— Почему и для чего ты читаешь книги?

— Если судить по фотографии, где я, сидя на горшке, держу в руках «Каштанку» Чехова, процесс чтения сызмальства приносил мне необычайное удовольствие. Летом в деревне я убегал от повинности полоть огород, забираясь на дерево с томиком Марка Твена. Таким образом, добрый друг Книга спасала меня от необходимости работать. Иногда я позволяю себе вернуться в то блаженное состояние. Особенно актуальным это бывает, когда становится больно грызть гранит музыки.

— Где ты обычно читаешь?

— Дома, пока жена созидает на кухне. Поскольку она человек ответственный и добросовестный, времени у меня обычно бывает предостаточно. Еще в региональных поездах. Например, отрезка времени между моим ненаглядным Дуйсбургом и соседним Мюльхаймом вполне достаточно, чтобы перечесть главу из Екклесиаста. А чтобы погрузиться в Апокалипсис, лучше предпринять путешествие в солнечный Гельзенкирхен.

— Предпочитаешь бумажные книги или электронные?

— Как человек, давно пошедший по миру с баяном — довольно тяжелым инструментом, я уже смирился с данностью, что попутного веса бумажных книг мне не вынести. Как сказал бы О. Генри, «Юсипей не выдержит двоих». Поэтому довольствуюсь чтением через FBReader и Google Play, терпя упреки ближних, убежденных, что я попросту втыкаю в телефон. Правда, пока еще остаюсь верен бумажным нотам, хотя многие коллеги давно перешли на игру по айпадам. В исторической перспективе очередь, наверное, и за баянным гаджетом.

— Что входит в круг твоего чтения?

— Земную жизнь пройдя до половины, я обнаружил, что это не круг, а, скорее, круги. Как у «сурового Данта», в них можно найти хаотическую картину того, на что сподобилась человеческая цивилизация. И, разумеется, вход в печатный мир мне, как и каждому приличному человеку, загораживает дурная стая мейлов и чатов, на чтение которых тратится добрая половина времени. Поэтому в вопросах стиля, вкуса и содержания часто приходится довольствоваться мнением Дмитрия Быкова, хотя на слушание его радиомарафонов уходит другая половина. К методу, которым отличал хорошую литературу от плохой герой книги Алешковского «Николай Николаевич», я пока не прибегал.

— Какая книга больше всего повлияла на тебя в юности?

— «Принципы применения пятипальцевой аппликатуры на баяне» Николая Ризоля. Книга, взрывающая сознание и меняющая взгляд на мир. Символика использования большого пальца там во многом предвосхищает «лайк» Цукерберга. А позиционная метафоричность среднего и вовсе является квинтэссенцией отношения баяниста к снобистской окружающей среде.

— Что ты читаешь сейчас?

— Первый том тетралогии «Путь Абая» Мухтара Ауэзова. Конкретно этот абзац:

«— Алшекен сопутствует каждому доброму начинанию. Не зря погнали стада в его аул!

Он слегка наклонился в сторону Абая и пристально посмотрел на него.

— Понял? Попробуй-ка, сынок, не поехать теперь к невесте!»

И так на протяжении 1947 страниц счастья.

— Как выглядит твоя домашняя библиотека?

— Ввиду затянувшейся жизни на чемоданах библиотека выглядит как раздувшийся клеенчатый баул в клеточку с Троещинского рынка. Понимаю, что это неэстетично. Надо срочно переходить на пакеты из ТЦ «Дарынок».

— Топ-5 главных книг твоей жизни?

— Что может понять в моих предпочтениях журналист, не прочитавший в жизни ни одного романа Юлиана Семенова и не замиравший в сладостной истоме над прозой Юрия Покальчука? Так и быть, делюсь сокровенным.

1. Томас Манн, «История доктора Фаустуса» — великая книга о музыке и композиторе, открывшем то ли диатонику, то ли дианетику. Жалею, правда, что не дошел до «Иосифа и его братьев» того же автора, как другие баянисты, щеголявшие в коридорах консерватории почерпнутой оттуда фразой: «Авла-савла-лакавла!».

2. Герман Гессе, «Степной волк». Нелюдимость главного героя в целом импонировала мне, студенту, переживавшему пору экзистенциальных неудач и комплексов. Правда, спустя годы содержание книги в памяти свелось лишь к наркотической постельной сцене с двумя дамами и к Моцарту, ошалело крутящему ручку радиоприемника в попытке устроить трансляцию своей симфонии.

3. Михаил Булгаков, «Белая гвардия». Впервые прочел эту книгу на херсонском побережье. Но Киев, о захвате которого я в тот момент грезил не меньше Петлюры, представлялся мне как никогда осязаемым и близким. Убаюканный чаепитиями Турбиных, я несколько ночей подряд засыпал на морском берегу. Кончилось все довольно предсказуемо: меня побили и отобрали казенную постель. Но книгу оставили.

4. Евгений Евтушенко. Собрание сочинений в трех томах. Отрывками оттуда в свое время я похвалялся не хуже китайского хунвейбина, размахивающего цитатами из Мао. В моем исполнении их, наверное, услышал каждый второй встреченный на жизненном пути человек. Примерно каждый третий отвечал своими любимыми (или нелюбимыми) строчками из «больше-чем-поэта».

5. Иосиф Бродский. Собрание сочинений в двух томах. Добивал его содержанием тех, кого не успел замучить выдержками из Евтушенко. В извечном баттле двух титанов до сих пор не решаюсь отдать кому-то пальму первенства. Душа находится в разорванном состоянии. Лечу ее пением песен на стихи Роберта Рождественского.